Глазами Синей Птицы.

Я помню, как все начиналось…
  По саванне гуляли холодные серые ветры, неустанный дождь питал онемевшую землю, что лежала далеко по ту и эту сторону Великой реки. И не понятно было: то ли это гневаются боги, то ли замывают наши следы. Так или иначе, белых людей в долине было мало, и мы могли охотиться на бизонов вволю.
  Мы пришли в долину Мертвого Грифа с Порубежных земель, оттуда, куда уходит на поклон солнце. Я, Синяя Птица, и Утренняя Роса пришли в долину в поисках своей матери, Говорящей с Духами, которая покинула наше племя еще до наступления холодов. Она следовала за голосами предков, которые велели ей идти Тропой Времени и ждать Часа. Прошло много холодных злых дней, луна рождалась наново больше раз, чем пальцев на руке, а Говорящая с Духами все не возвращалась. Наше беспокойное племя угасало в Порубежных землях, куда оттеснили нас бледнолицые. Огненная вода лишала наших воинов силы, яркие звезды каменных типи притупили их взор, а вонючий смрад железных коней отравил нюх. Я не могла смириться с этим. Я взяла Утреннюю Росу за руку и прямо с Совета Старейших ушла на восход солнца вслед за матерью.
  Мы шли долго и упорно. У нас не было лошадей и запасной одежды, мы находили пищу в лесах и долине, ноги изнывали от боли. Несколько раз Утренняя Роса хотела повернуть назад: ее пугали и холод, и голод. Но всякий раз мне удавалось убедить ее, что мы отыщем нашу мудрую мать и она скажет нам, что делать дальше.
  Мы встретили ее в долине Бизоньего Черепа. С ней был великий вождь Три Пера, отвага и мудрость которого были известны каждому человеку на многие дни перехода. Его малое племя с радостью приняло нас к себе.
  Племя было богатое - у каждого воина была своя лошадь, много красивых шкур и бисера. Оно находилось на тропе войны с бледнолицыми, которые раскинули в излучине Великой реки прииск и мыли там песок в поисках желтого камня. В тот же день на ранчо Теда мы раскурили трубку мира и испили из единой чаши. Человек Огня подарил мне кобылу по кличке Удар Грома. Это была сильная и смелая лошадь, и я пообещала Человеку Огня, что рожу ему много сыновей, если мы отвоюем у белых людей индейские земли. Вождь объявил начало войны, и воины стали наносить боевые раскраски на себя и лошадей, острить стрелы и томагавки.
  На следующее утро могучий Вождь Три Пера повел нас в атаку на бледнолицых.
  Мы запалили наши факелы, взметнулись по Змеиной горе под самое солнце и лавиной слетели в овраг. Наш боевой крик, раскрашенные лица и вспененные морды коней навели на бледнолицых ужас, и они стояли ни живые, ни мертвые, не в силах что-либо предпринять. Вождь первым закинул на крышу салуна факел, и рыжие змеи огня заплясали по кровле и стенам. Раздув ноздри, чувствуя, как боевой дух охватывает меня с головы до ног, я влетела в ряды бледнолицых и метнула огонь. Люди в смешных шляпах бегали вокруг меня, что-то кричали, махали руками, пугая мою лошадь. Некоторые из них выкидывали из подожженного салуна вещи и швыряли песок, стараясь сбить пламя. В воинственном запале я потеряла из виду Вождя и вновь увидела его, когда он уже был на скале. Издав вопль, я устремилась за ним, но бледнолицые схватились за повод и сорвали с меня перо. Так я оказалась в плену. Мое племя еще долго стояло на уступе скалы, сожалея о моей участи, и, наконец, умчалось в зябкую морось дождя.
  Меня связали и усадили на продуктовый шарабан, где я смогла подсчитать их запасы. Ко мне приставили одного ковбоя, который был намного выше меня. Пока они придумывали мне разные изощренные пытки, мне удалось высвободить руки и оказать достойное сопротивление, когда ковбои от слов перешли к действиям. Меня снова связали и приставили еще одного человека. Я опять пересчитала запасы. Подошел вождь бледнолицых, все звали его Шериф Джек. В чертах его лица мне почудилось что-то знакомое, почти родное. Так и есть, полукровка. Мы поглядели друг на друга и поняли все без слов. Он велел своим людям развязать меня: бледнолицым не понять чести индейца. Я не знаю точно, о чем он говорил им. Возможно, он убеждал их оставить меня в покое, сказал им, что я не убегу, раз уж попала в плен. Люди не перечили ему и развязали, и теперь я могла свободно перемещаться по лагерю.
  После нашего нападения типи бледнолицых быстро свернули и погрузили в шарабаны. Лагерь шумел, как дикий улей; вновь проснулся огонь и стал подгрызать стены салуна. Бледнолицые большим обозом растянулись по долине Бизоньего Черепа, двигаясь по Великой реке до Птичьего брода. У меня отобрали Удар Грома, и мне пришлось идти пешей: что может быть унизительным для свободолюбивого индейца, привыкшего к свисту в ушах и ветру в волосах? Переправа через стремительную, пронзительно холодную реку была долгой и тяжелой. Шериф Джек закинул меня на своего громадного коня, и в пристежке провел через брод. Тонули люди, кони, вещи; стоял невообразимый скрежет и гул, хлопали бичи, надрывно ржали кони. Под вспененными водами Великой реки безвестно кануло множество магических вещей бледнолицых, в том числе и часть провианта. К ранчо усталый отряд подошел почти в сумерках. Я надеялась на засаду Вождя, но вместо этого увидела послание о Совете и воткнутую в дверь Красную стрелу.
  Пока бледнолицые устраивались на нашем ранчо и сушили вещи, мне велено было раздать лошадям травы и готовить для ковбоев еду. Я все ждала появления своего Вождя и постоянно следила глазами за горизонтом, чем немало настораживала своих пленителей, но он все не шел. Он и не должен был прийти…
  Настал Час, когда ковбои снова поседлались и под руководством Шерифа Джека направились к условленному месту встречи. Мое племя уже ждало их на том берегу Великой реки, и Вождь первым направил свою Бегущую по Волнам в бурлящую воду, держа на вытянутой руке мешочек с желтым камнем. Так я вернулась в свое племя, но с этого мига сердце мое не знало покоя.
  На следующее утро, едва проснувшись, мы устремились к Лисьей тропе, на которой Вождь задумал сделать засаду. Он разделил нас натрое и отъехал с Человеком Огня и с Человеком Дождя в густой кустарник в начале тропы. Я с Утренней Росой скрылась в зарослях дикой акации так, чтобы в любую минуту можно было отрезать ковбоям путь и направить их на Вождя. Наша мать Говорящая с Духами прикрывала нас со спины. Ее быстрая Белая Молния готова была догнать лошадь любого бледнолицего и нанести сокрушительный удар Ку. Мы долго ждали. Глаз солнца не затмевался тучами, и было жарко. Но мы продолжали ждать. И вдруг до нашего острого слуха донеслась громкая речь бледнолицых. Они шли, ничего не боясь. Их было слышно далеко окрест. Мы ждали сигнала Вождя, придерживая наших разгоряченных ожиданием атаки лошадей. Боевой крик Три Пера потряс воздух, и мы рванули с насыпи вниз, отрезая ковбоям путь.
  Засада удалась. Бледнолицые настолько были поражены нашим нападением, что даже не сопротивлялись и молча отдали золото. Вождь внимательно смотрел на них: на их яркие летние шляпы, на легкую одежду, чья пестрота могла поспорить со шкурой леопарда, на удивленные лица, в которых не было и тени боевого духа. Забрав золото, Вождь развернул Бегущую по Волнам, и мы унеслись вверх по оврагу в долину.
  Это был наш первый, сокрушительный, удар, который принес нашему племени доблесть и славу.
  Когда мы возвращались после атаки на Птичий брод, то заметили на другом берегу отряд ковбоев. Они махали нам, нагло кричали и всячески пытались оскорбить нас. Но самое ужасное было то, что они украли наш Священный Тотем, которым радостно потрясали в воздухе. Мне хватило одного взгляда на Вождя, чтобы понять, и мы на одном дыхании слетели со склона к Великой реке. И когда, разбрызгивая воду, мы кинулись в глубокую пучину, голоса и визг смолкли. Бледнолицые никак не ожидали от нашего Вождя такой отваги и мужества и, едва мы, утопая с лошадьми по горло в воде, достигли середины реки, отряд медленно, будто в насмешку, стал отступать от берега. Мы гнали их по долине во весь опор, но они были так далеки от нас, что всякая погоня изначально была бессмысленной.
  Напоклоне солнца того же дня мы незаметно подкрались к ранчо. Пахло едой, отовсюду раздавались смех и голоса. Звучала какая-то дикая музыка, столь же не привычная нашему слуху, как и все, что было связано с бледнолицыми. Едва мы успели затаится в низине, прикрывшись ветвями кустарника, как до нас докатила волна криков и выстрелов. Наш смелый Вождь первым соскользнул с лошади и, крадучись, подобрался к лагерю вплотную. Когда он вернулся, то поведал нам, что к ковбоям примкнуло племя "бандитов" во главе неукротимого вождя Джонни. Мы решили напугать бледнолицых, заставить их прятаться по своим типи и кричать от ужаса и напали на табун.
  О, как он летел! Могучие боги, что дали коням крылья! И ржание, и топот сотрясали все тверди, и оглушительным воем запели огненные палки ковбоев. В знойном зареве заката мое племя вылетело из засады и погнало табун на ранчо. Я исступленно мчалась впереди всех, я была одержима поймать быстроногую гнедую, что как ветер летела возле меня. Я уже наклонилась, чтобы схватить ее, и не заметила, как бешено несущийся табун увлекает Удар Грома за собой. Навстречу бежали ковбои, они были повсюду, эти белые муравьи долины. Их вопли саднили мне слух и распаляли сердце, от которого хотелось нестись в бой во весь дух. Мне пришлось отложить на время ловлю гнедой и развернуть свою кобылу. Встричь движению я неслась к Бегущей по Волнам, которую нельзя было не заметить на фоне зеленой гряды. Удар Грома, влекомая таинственной внутренней силой, хотела мчаться вместе с табуном, выбивая с губ и шеи пену, но, увидев аппалузо, она устремилась к ней. Племя ждало меня в отдалении, и мы уже вшестером галопом ушли вдаль.
  Едва зарделось небо и первые всполохи Огненного ока рассеялись по долине, мы свернули лагерь и вышли на Тропу Войны. Нас вел Вождь: через всю долину Мертвого Грифа по кромке густого леса. Мы видели пасущихся бизонов. Орлы парили над самой головой, предвещая нашу победу. Три Пера вывел нас на прилегающие к ранчо земли: мы собирались устроить засаду в невысоком подлеске, что рос со стороны заходящего солнца. Но внезапная атака племени "бандитов" изменила наши планы. Когда трое противников, заметившие нас, были повержены, Вождь велел Человеку Огня затаиться в подлеске на окраине ранчо и не пропускать ни одного бледнолицего, а сам с воинственным кличем бросился в бой. Бледнолицые метались по ранчо, махали палками и тряпьем, крутили веревки и палили в воздух. Я увидела Шерифа Джека, который вышел постязаться с моим Вождем, но оба о казались достойны быть воспетыми в песнях. Тут же я заметила Дикого Джонни, как все его называли. Он призывал к бою и одним из первых кидался под копыта наших коней, силясь дотянуться до пера. Но Вождь был мудр, и, видя, что силы неравны, он бросил клич, и бой прекратился. Мы забрали желтый камень и покинули ранчо. Так мы потерпели нашу первую неудачу, и все были исполнены жажды мести. Утренняя Роса и мать с трудом сдерживали меня от того, чтобы вернуться к бою и останавливал меня лишь взгляд Вождя. Вернулся Человек Огня с пленницей из племени "бандитов". Мы обменяли ее на золото: нам не нужны пленные.
  С нашего места было видно, что бледнолицые поставили на крыше салуна - самого высокого здания на ранчо - дозорных, и теперь могут видеть все наши передвижения. Подумав, Вождь предположил, что скоро с ранчо выйдут отряды ковбоев на поиски племени и нашего Тотема, и разделил нас. Человек Огня, Утренняя Роса и Говорящая с Духами длинными тропами ушли к Великой реке. Вождь повел всех остальных на Змеиную гору, с которой мы видели ранчо и снующих по нему бледнолицых, и спустились к Птичьему броду, возле которого мы сделали засаду. Наши кони мирно паслись в тени деревьев, Вождь и Человек Дождя следили за долиной, я, забравшись на дерево, наблюдала за рекой. Минуты ожидания были долгими и тяжелыми. Солнечный бог ярился силой и парил землю. Редкая птица нарушала дневной покой, и вяло плескалась вода в берегах.
  Вдруг я заметила серого коня. И где! На полуострове в долине Мертвого Грифа, где мы оставили наш Тотем! Я подала знак и птицей слетела с дерева прежде, чем Вождь и Человек Дождя успели подбежать к коням. Мы выехали в долину. Перед нами расстилались межи - границы священной земли сурового бога Агронома - на которую индейцы не смели ступать ногой. Мы свято блюли этот обычай и даже сейчас, видя, как уходит от нас Тотем, не смели пересечь Границу Недозволенного. Ковбои заметили нас… Слишком рано… Слишком далеко… Ноги и руки сами толкнули лошадь вперед, кинули на воздух, и взметнувшийся ветер упруго ударил в грудь. Погоня! Молния бьет медленнее, чем мы летели, низко стелясь по земле, вдоль межи Агронома. По ту сторону скакали ковбои, и я отчетливо видела наш Тотем, который уходил вместе с ними. И ноги сильнее звали кобылу лечь на ветер, и метущаяся грива опаляла мое разгоряченное лицо, хлеща по нему сладкой болью. Орлы не успевали за нашим бегом: куда им до наших коней! У поселка бледнолицых Вождь взмахнул рукой, и Человек Дождя отделился от нас и погнал отряд в одиночку. Я и Вождь на полном скаку обогнули поселок и вылетели на главную тропу в тот же миг, когда чалая лошадь последней минула нас.
  Я не слышала окрика Вождя. Я не хотела слышать! Они были так близко! Тотем был близко! Можно догнать… Можно успеть…
  "Остановись, Синяя Птица!"
  Вождь был спокоен. Волей-неволей успокоилась и я. Мы вернулись на окраину поселка и уже издалека услышали победный вопль бледнолицых: тотем был у них! Я снова было дернулась, но слову Вождя пришлось подчиниться.
  Вскоре мы встретили всех остальных из нашего племени. Они принесли несколько мешочков с желтым камнем и поведали, что гнали саму "банду" Дикого Джонни и заловили одного из его лучших людей.
  По великому и глубокому замыслу Вождя мы не стали менять места нашей стоянки и вернулись в долину Мертвого Грифа. До самого вечера мы провели день в отдыхе и покое, сберегая силы свои и наших коней. У нас кончился овес, и нам пришлось купить его на ранчо за мешочек золота. Ночью, убедив посланника бледнолицых в своей усталости, мы подкупили его бдительность и отправили на ранчо в полной уверенности в нашем бессилии. И как только он ушел, мы устроили лежак, кинули на него тюки с одеждой, накрыли их сверху одеялами, чтобы создавалось впечатление, что под ними спят люди, посытнее накормили огонь и растворились в густеющих сумерках ночи.
  Тихо. Я слышу каждый шорох. Глаза ищут движение, но его нет. С трудом различаю Бегущую по Волнам: Вождь затаился позади всех, боясь нас выдать. Говорящая с Духами впереди. Она почти спит. Спит и Утренняя Роса. Роса ли?.. В последнее время ее все называют Боящаяся Всего. Даже сейчас, прижавшись щекой к шее коня, она боится атаки точно так же, как и ждет ее. Это хорошо, что темно, и не видно гусениц. Луна намолоду, прищурившись, смотрела сверху на нас. Задержись на черном покрывале неба подольше! Дай бледнолицым попасть в нашу ловушку, и мы подарим тебе ослепительный танец!
  Но время шло.
  Я помню все ночи, которые я прожила в новом племени. Я помню первую промозглую ночь на ранчо, которая была похожа на черный, обугленный огрызок кости, полной злой ярости и гнева. Я помню ночь покоя после плена, когда теплые плечи соплеменников согревали и успокаивали мое измотанное сердце. Я помню настороженные сумерки и мягкую, крадущуюся поступь вчерашней ночи, принесшую с собой лихорадку предстоящего боя. И я никогда не забуду эту ночь - долгую и ясную, как взгляд старика.
  Рассвет потревожил верхушки деревьев. Я подняла голову и увидела, что почти все спят. Подошел Вождь. Его лошадь уже отчетливо виднелась в рассветной пелене, и оставаться на месте и дальше было бессмысленно. Значит, засада не удалась. Мы цепочкой двинулись по тропе на скалу и вышли в долину. План был прост: раз уж гора не идет к Вождю, Вождь придет к горе. Не успели мы пройти и несколько минут, как истошный вопль всколыхнул все кругом. Громадная черная масса табуна отхлынула от прибрежных кустов и метнулась на межи Недозволенного. Раздался властный крик Вождя, и мы в один миг бросили коней в погоню.
  О, что это была за погоня! Как кричал, надрываясь, ветер в ушах! Как гудела священная земля, потревоженная сотней копыт! Как в панике разлетались из-под копыт птицы! Как прекрасен был Вождь на своей Бегущей по Волнам, которая резала грудью воздух и летела далеко впереди меня! Как неслась моя мать на Белой Молнии, забыв о седине в волосах! Как, устрашая врага, мчались Человек Дождя и Человек Огня, разя направо и налево! Горячая кровь, слившись воедино с кровью коня, стремительно изливалась по венам. Ноздри украдкой ловили порывы встречного воздуха, но дышать было некогда. Все вытянулось в одну линию: ночь, луна, долина, межа, кони, люди… Все неслось, как в зыбкой пустоте, и только с ударами сердца был слышен топот множества копыт. О, что за дикая пляска!
  Она закончилась так же внезапно, как и началась. Я успела коснуться Ку нескольких бледнолицых, но волнующая сердце кровь неудержимо рвалась наружу. Мне хотелось боя, нового боя, новой погони, новых побед! Я увидела Шерифа Джека: он знал, что все закончилось, но был настороже. В тот же миг я вспомнила свой плен, его слова и отступила. Честь должна знать честь. Ни больше, ни меньше.
  Безмолвно проводив наших врагов до ранчо, мы вернулись в долину Мертвого Грифа и свернули лагерь. В вязком сыром тумане племя уходило на остров, стремясь оставить следы до выпадения росы. Я чутко прислушивалась к тишине. Следила за каждым кустом. Мне не нравилось, что мы возвращаемся на остров, на котором провели вторую ночь. Но слово Вождя - закон. Мы спустились к Великой реке и через брод вышли на остров. Нужна была новая засада, очередной удар… Спать оставалось не более трех часов… Время решало все.
  Наступил День Вседозволенного.
  Наутро мы вышли к Мезонским воротам и устроили засаду. Я и Всего Боящаяся скрывались по одну сторону дороги, Вождь, Человек Огня и Говорящая с Духами - по другую. Человек Дождя засел в деревьях далеко впереди, готовясь отрезать бледнолицым путь к спасению. Но что-то пошло не так. За время боев ковбои стали намного осторожнее и внимательнее. Теперь они не толкались бездумно все вместе в одну сторону, не проверив ее, а высылали вперед дозорного. Мы знали, что через ворота должен пройти большой отряд, но и подозревать не могли, что он окажется настолько большим. Дозорные заметили нашу засаду и дали знать своим. Я сорвалась в галоп, стремясь перекрыть им отступление, но удалось отсечь лишь одного врага, остальные карьером уходили по долине к ранчо.
  Подсчитав добытое золото, мы повернули к Великой реке и вскоре разделились. Я и Вождь через остров уходили к Змеиной горе, Человек Дождя в одиночку через Птичий брод шел туда же, спугивая возможные отряды неприятеля и гоня их на нас. Говорящая с Духами, ее дочь Боящаяся Всего и Человек Огня пошли в обход с тем, чтобы захватить как можно большую часть долины и опять же выманить ковбоев к Змеиной горе.
  Мы вернулись с Вождем на наш остров. Тотем все еще был там и, надо признаться, это порадовало. Чтобы не потерять его, нужно было делать новую засаду, и мы с Вождем решительно двинулись вперед. В отдаленном поселке тихих и робких людей мы разделились. Дойдя до окраины, я остановилась. Вождя не было. Оставаться на открытом месте не хотелось, и я свернула в ближайший стланик, где смогла укрыть себя и лошадь от посторонних глаз. И не зря! Справа от себя через несколько минут я увидела отряд ковбоев. Они шли медленно, и у меня хватило времени, чтобы придумать план. Только вот тревога за Вождя, который мог неожиданно появиться на дороге и попасть под атаку ковбоев, заставила меня выйти вперед. То ли ковбои заподозрили засаду, то ли мой вид внушил им страх, то ли по еще какой-либо причине, но они даже не тронули поводьев, чтобы ринуться мне навстречу. Я провожала их в отдаленности, ожидая удобного случая, чтобы напасть, когда краем глаза заметила свое племя. Они шли мне навстречу, но все еще оставались невидимы для ковбоев. Я ускорила шаг, и уже всем скопом мы напали на злосчастный отряд. Но, стоп! Оказалось, что они уже были атакованы кем-то из наших, и мы поняли, что это мог сделать только один человек - Человек Дождя, посланный Вождем на Змеиную гору.
  Возликовав, мы отстали от отряда и ушли на скалу, где встретили довольного и гордого Человека Дождя.
  Устав от ночных бодрствований, утренних волнений и неудач мы вернулись на остров, где принялись готовить еду. Мое беспокойство не знало границ, и я то и дело призывала племя уйти с опасного места. Но слово Вождя - закон. Святое Время Еды всегда соблюдалось всеми сторонами и ни разу не было нарушено. Я поддалась на заверения, но не теряла бдительности. Может быть, поэтому и заметила первой, как отряд ковбоев, срываясь в галоп, скатился с горы и в один миг вспенил воды Великой реки.
  Они атаковали нас с трех сторон. Спугнув наш табун, они отсекли нас от него и угнали на Большую землю. Я и Боящаяся Всего спрятались в прибрежном стланике и следили за происходящем со стороны. Нас взяли. Нас поймали. И Вождя. И мать. Это было обидно. Это было больно. И досадно. Но бой есть бой. Удача никогда не бывает верной подругой.
  Ковбои вернули нам наших коней. И даже когда они уехали, торжествуя и крича от радости, мы не покинули нашего острова, а усталые и голодные заснули на шкурах. Но спали не все. Вождь, я и Боящаяся Всего вели мудрую беседу о жизни, о далеких наших предках, о судьбе нашего племени и наших земель. Вдруг до нас отчетливо долетело ржание. Так ржут жеребцы, завидев кобылу. Значит, нас заметили. Снова. Вождю и Человеку Дождя хватило всего мгновенье, чтобы взлететь на спины своих коней и бросится вдогонку за врагами. Помедлив, за ними последовала и Боящаяся Всего.
  Они принесли желтого камня. Немного, но они сумели сделать большее - отогнать врагов от нашей стоянки. Мы собрали лагерь и ближе к ночи покинули остров.
  Шли долго. Кругом ни звука, ни шороха, будто вымерло все. Все затаилось и ждет. Завтра решающий день. Быть или не быть индейской земле в этих долинах.
  Так случилось, что наступивший день для меня и Говорящей с Духами был Днем Первого Крика. Едва мы достигли места, годного для стоянки, Вождь с Человеком Дождя и Всего Боящейся ушел на охоту. Мы встали в опасной близости от ранчо, рассчитывая, что они не догадаются искать нас так близко от себя, но соблюдали крайнюю осторожность. Человек Огня выбрал негарное дерево, и наш огонь не давал дыма. Усталые лошади паслись в низине, мокрые от росы. Вернулись добытчики, и мы устроили роскошный ужин.
  Все ждали ночи. Я в нетерпении перебирала в руках уздечки, которые приготовила для ковбойских лошадей, и вовсю думала о том, как буду уводить их с ранчо под покровом темноты. Вождь и Человек Дождя обдумывали коварный план проникнуть в салун бледнолицых и похитить огненную воду. Когда ночь окутала своими покровами всю землю и небо, племя выступило к ранчо. Не доходя нескольких метров, мы разделились, и я осталась вдвоем с Человеком Огня. Мы затаились за кустом. С ранчо доносились музыка, голоса, звон посуды и выстрелы. Человек Огня велел мне ждать на месте, а сам, надев шляпу бледнолицых, которую подобрал в погоне накануне, открыто направился к сеновалу. Через минуту нечеловеческий женский вопль возмутил тишину, и со всех сторон грянули голоса. Из темноты выбежал Человек Огня, схватил меня за руку и потащил к Священному дому белых, в которых живет их бог. Когда все более или менее успокоилось, Человек Огня вновь предпринял смелую попытку прокрасться на конюшню и вывести двух лошадей.
  Я ждала его всю луну. Тихо и незаметно наступил рассвет, земля наполнилась влагой, а над озером протянулись когтистые руки тумана. Голоса на ранчо умолкли, лишь изредка, будто бы сквозь толщу песка, долетели звуки с конюшни да ходили дозорные.
  Я выбралась из своего укрытия и неторопливо направилась в свой лагерь, тщательно скрываясь в траве. Несколько раз совсем рядом со мной проходили бледнолицые, но я оставалась для них невидимой. Обильная роса насквозь пропитала мою одежду, и стало зябко.
  На месте стоянки меня уже ждали Вождь, Человек Дождя и Говорящая с Духами. Остальные попали в плен, и об их судьбе больше ничего не было известно. Холодная равнодушная ночь уползла в овраг, оставив привкус едкой горечи поражения. Ни один из задуманных планов не осуществился, и все молчали. Но наш Вождь не был бы Вождем, если бы не придумал план новой засады. И мы стали готовиться.
  Едва солнце вызолотило росу на траве и стало иссушать ее жаром, я вернулась к ранчо. Долго, очень долго и осторожно я кралась по густым зарослям и траве, змеей стелясь по земле. Никто меня не заметил. К сердцу подступила горячая волна боевого задора, и я осмелилась подкрасться к ранчо вплотную. Я оказалась так близко от бледнолицых, что захватывало дух. Я могла и слышать их и видеть. Я спряталась недалеко от того места, где они готовят еду, и чувствовала сытый запах жареного мяса. Солнце уже стояло над самой моей головой, когда ковбои зашевелились и начали седлаться. Я подала знак. Через несколько минут, сминая траву, мое племя налетело на ранчо. И первым летел Вождь в боевой раскраске с Ку наперевес. Его Бегущая по Волнам так ударяла копытами в землю, что твердь содрогалась от стона и боли. Бледнолицые замешкались в панике, хлынули за спасительную ограду, но и здесь им было не спрятаться. Человек Дождя оттеснил их от конюшни и погнал прочь, и его рука с Ку не знала устали. Не удержавшись на месте, я выскочила из своего укрытия, и тут же была замечена и атакована. С меня сорвали перо, и пришлось откупаться. Вождь крикнул "Хей!", и бой замер. Значительная часть ковбоев пряталась за оградой перед конюшней, сбившись в кучу, как загнанные олени. Пешие прятались по своим типи и не смели показать нос. Тут же на месте Вождь собрал добытое золото и выкупил им наших братьев.
  Так закончилась наша последняя, молниеносная атака, которую мы зубами и ногтями вырвали у судьбы. Мы отыграли достаточно золота, чтобы заявить о себе на Мирном Совете, и уходили победителями. Позже мы попытались было еще раз догнать рассеянные группы бледнолицых, гоняли их по долине и били в кустах, но все понимали, что на этом война и закончилась.
  Племя вернулось к Священному Тотему, которое неоскверненным возвышалось на зеленом холме. В глубоком ритуале мы разрисовали свои лица и крупы лошадей, совершили последний обряд очищения Едой и Водой и выступили на Мирный Совет.
  Нас было мало, но нас боялись. За время боев и мы несли потери, и враги. Неуживчивая победа переходила от одного лагеря к другому, нигде не задерживаясь подолгу. Так было всегда. Об этом знали наши великие предки. Об этом знал и Вождь. И сейчас, идя на Совет, он не жалел ни о чем. Мы не потеряли своих земель, ушло лишь ранчо. Но на что оно индейцам, привыкшим к вольной жизни? Взгляд Вождя пронзительно глядел за горизонт: о чем он думал? О новых победах? О новых боях? Может, он думал о мире? Говорящая с Духами ехала рядом со мной молча и спокойно. Она не знала волнения, а если и была тень тревоги в глазах или чертах лица, она всячески гнала ее прочь. Человек Огня и Человек Дождя жаждали отдыха. Они слишком долго были в боях и слишком многое потеряли. Моя сестра Утренняя Роса и радовалась, и боялась одновременно: еще живы были воспоминания плена и унижения. А я?.. Я чувствовала такое волнение, которое испытывает человек, находящийся не на своем месте. Во мне все еще кипела кровь, и боевой дух не проходил. Смирившись с волей Вождя, я шла покорно и незаметно, скрывая обуревающие меня чувства. Но от мудрого взгляда Вождя не спрячешься. Он знал и понимал все. И вдруг по мгновенному проблеску его глаз я поняла: придет время, и мы свое возьмем. И будет новая погоня, и засада, и стремительный бросок через цепь врагов. Мы научили вас, бледнолицых, быть бдительными, вы научили нас быть быстрыми. А значит настанет Час, когда решится Все.